Часть вторая

Глава 6

Принцип боевого задания был прост – зачищать и защищать. Захватить и зачистить высоту и держать ее до подхода основных сил. Радик справился с этой задачей. Маскируясь, бесшумно подобрался к позициям противника, внезапно атаковал их силами своего отделения. Два пулеметных гнезда, четырнадцать автоматчиков – сила против них немалая. Но застигнутые врасплох «духи» не смогли оказать серьезного сопротивления. Высоту зачистили, приготовились к обороне. Долго ждать не пришлось. Из ущелья выскочил отряд вояк и под аккомпанемент рвущихся мин бросился в атаку.

Радик точно рассчитал направление возможного удара, заминировал выход из ущелья, пристрелял подступы к своим позициям… Рвутся мины, бьют пулеметы, изрыгают огонь автоматы, но «духам» хоть бы хны. Не обращая внимания на встречный огонь, из атакующих никто не падает. Хотя бы ранило кого… Радик своими глазами видит, как два вырвавшихся вперед «духа» вплотную подбежали к пулеметному гнезду, в упор открыли огонь, но Ашот Медоян даже не вздрогнул. В него стреляют, а он как ни в чем не бывало продолжает вести бой… Один «дух» подскочил к самому Радику, из жерла его автомата вырвался огонь…

– Твою мать! – заорал Радик и… проснулся…

Вагон мерно качается в такт движению, в купе тусклыми волнами накатывает свет придорожных фонарей. Женщина с нижней полки сидит, подобрав под себя ноги, встревоженно смотрит на него. Но молчит. Зато мужик с соседней полки молчать не хочет.

– Эй, служивый, у тебя что, крышу сносит?

Невежливый вопрос с его стороны, если не сказать, издевательский. Радик видит перед собой наглую ухмыляющуюся рожу. В глазах – наивно-глупое, но нахрапистое чувство превосходства. Мужик всерьез считает, что так оно и есть, – ведь у него крышу не сносит… Сказать бы ему пару ласковых, а еще лучше по его собственной крыше дать, чтобы за словами следил. Но Радик сдерживается. Взбудоражил его кошмарный сон, в крови еще не остыл азарт боя, но разведчик обязан владеть собой в любой ситуации.

Радик молча повернулся к стене, зарылся лицом в подушку. Сейчас он успокоится и постарается уснуть… Бой, который он видел во сне, случился весной восемьдесят седьмого. К этому времени он уже командовал отделением, на его счету было несколько успешных боевых операций. И тогда он не облажался: вверенное ему отделение заняло высоту, отбило вражескую контратаку. Много тогда «духов» полегло, очень много. Ведь не с простым противником они имели дело, а с хорошо обученными и снаряженными для штурмовых действий разведчиками… Бой был долгим и жестоким, но он закончился уже давно, более семи лет назад. И война в Афгане уже успела быльем порасти. А души убитых врагов до сих пор нет-нет да являются к нему в кошмарных снах. Но это не страшно. Он убивал по приказу, он убивал, потому что иначе было нельзя. Пусть был захватчиком на чужой земле, пусть афганцы защищали свою независимость, но он ни о чем не жалеет…

Срочная служба закончилась для него в восемьдесят седьмом, в том же году началась сверхсрочная в должности старшины разведроты. Чего греха таить – хотелось немного подзаработать. Платили в Афгане хорошо – один оклад в дефицитных чеках плюс еще полтора в Союзе клался на книжку. Правда, в восемьдесят восьмом году Горбачев со своей перестройкой «показал козу» – постановлением Совмина было отменено хождение этих самых чеков, а магазины «Березка» закрылись навсегда. Но даже при таких раскладах на войне Радик мог зарабатывать больше, чем на гражданке слесарем автобазы. Но в том же восемьдесят восьмом бригаду вывели в Союз. Радик же так и остался на сверхсрочной. В зарплате потерял, но продолжал расти в профессиональном отношении. А в девяностом году взял да поступил в военное училище на факультет спецназа. Понял, что впрягся в армейскую лямку на всю жизнь, и чтобы к финалу службы не остаться в дураках, то есть в прапорщиках, решил стать офицером…

Училище он окончил, погостил немного дома. И сейчас в офицерском звании ехал к новому месту службы. Ощущение волнующее, но не чувствовалось новизны. Вот если бы он после школы в училище поступил, если б никогда не служил в боевых частях… А так даже немного обидно. Мог бы уже в капитанах ходить, если б сразу после школы в училище поступил. А так всего лишь лейтенант… Но в принципе он еще молодой, двадцать семь лет – не возраст. Он еще наверстает упущенное…

Поезд прибыл в Москву рано утром. Радику в принципе было все равно, какая днем будет погода: ему что холод, что жара, ко всему привык. Но разведчиком он был не только по должности, но, как уже выяснилось, и по призванию. Поэтому он все же раздобыл сводку погоды на сегодня. Жару днем обещают, до тридцати градусов. Но сейчас пока прохлада… Раздобыл он не только прогноз, он точно знал, где находится его часть и как до нее добраться. Электричка уходила с того же вокзала, на который пришел поезд…

Народу в вагоне – кот наплакал. Радик занял место, минут через пять на свободную скамью напротив него села девушка. Симпатичная, с хорошей фигуркой. Только одета как-то несуразно. Шелковая блузка с золочеными пуговицами в сочетании со спортивными штанами и кроссовками – это казалось нелепицей даже для него, не искушенного модой человека. Густые каштановые волосы могли стать предметом женской зависти, если бы не были уложены в старомодно-несуразную прическу. К тому же они не отличались чистотой. Да весь ее вид был далек от первозданной свежести…

Девушка смотрела в окно с отсутствующим видом, но легкое подрагивание губ и ресниц выдавало ее волнение. О том же свидетельствовали и ее руки – то она сжимала их в кулаки, то разжимала… Впрочем, предметом ее волнения могло быть все, что угодно, только не Радик. Но развитое чутье на человеческое поведение подсказывало ему, что девушка думает о нем.

Поезд уже выехал за пределы Москвы, когда она не выдержала – спросила.

– А вы случайно не в Тихово едете?

Краска залила ее бледные щеки, ресницы задрожали еще сильнее.

– В Тихово?! Почему в Тихово?

– Ну вы же военный. А там воинская часть.

– А вы случайно не агент вражеской разведки? – улыбнулся Радик.

– Нет, я просто женщина… В смысле, девушка…

– И я вам понравился? – насмешливо спросил он.

– Почему вы так решили? – зарделась она.

– Мне кажется, что чутье у женщины срабатывает на тех мужчин, которые им нравятся… Я действительно еду в Тихово… А может, все-таки чутье здесь ни при чем? Может, еще что-то на мысль подтолкнуло?

– Тельняшка у вас, а в Тихове десантная часть… Только форма у вас какая-то непонятная…

– Форма как форма, – улыбнулся Радик. – Только нового образца.

Указ вышел совсем недавно, в мае, но выпускникам их училища успели пошить форму по этому самому новому образцу. Радик не очень был тому рад. Не любил он выглядеть белой вороной на фоне серых масс. Войска еще когда перейдут на новую форму. А у него уже все в наличии… Одно хорошо: китель оливкового цвета подходил и под парадную форму одежды, и под повседневную. Надел белую рубаху – и ты уже в парадке, надел обычную – в повседневке. Но все же его парадный китель значительно отличался от повседневного. На парадном, с правой стороны, одним рядком – ордена, все Красной Звезды. Ни одной медали, зато три ордена – так страна оценила его заслуги в афганской войне. Правда, этот китель он держал в бауле с другими вещами. Командиру части он будет представляться в повседневном, с планкой однотипных орденских лент – цвета бордо с продольной серой полоской посредине. Кто знает, тот поймет. А кто не знает, тому и понимать ничего не надо…

– Но вы десантник?

– Десантник…

В Тихове располагалась отдельная бригада специального назначения, никакого отношения к воздушно-десантным войскам не имевшая. Но сам Радик до своего недавнего назначения имел к этим войскам самое непосредственное отношение. К тому же и в Тиховской бригаде должны были носить военную форму с эмблемами ВДВ – и для обеспечения режима секретности, и, скорее всего, для создания особого боевого настроя. Там, где ВДВ, там же и высокий боевой дух. Радик готов был вызывать на спор любого, кто в этом усомнится. Он знал, как убеждать, и не полез бы в карман ни за словом, ни за более вескими аргументами из пяти сжатых в кулак пальцев…

– И служить вы будете в Тихове…

– Может, вы все-таки вражеский агент? – весело спросил Радик.

– Нет, – зарделась она. – Меня Лара зовут. То есть Лариса, но подруги Ларой зовут…

– А про десантную часть откуда знаете? Подруги рассказали?

– Так я же из Листьевки, это совсем рядом с Тиховом…

– Значит, нам по пути.

– Выходит, что да… – широко улыбнулась она.

Зубы у нее не очень. Вроде бы ровные, но желтоватые, хотя табаком изо рта не пахнет… У Юли зубы и ровные, и белые… Восемь лет прошло с тех пор, как они расстались с Юлей. Сколько женщин было у него, но всех он сравнивал с нею. И всегда в этих сравнениях выигрывала Юля. Хотя однажды ему попалась редкостная красотка с глазами в пол-лица и ногами до ушей. Это было нечто… Но вскоре он понял, что Юля все равно лучше…

– Скоро уже дома будем, – сказала Лара.

– Ну, кому дом, а кому служба…

– А вы еще не были в Тихове. Наверное, только из училища. Вещи везете, – заметила она.

Поклажа у него большая – битком набитый чемодан и баул с формой.

– И себя, и вещи…

– А жену когда повезете? – вроде бы невзначай, но дрогнувшим голосом спросила Лара.

– Как только обзаведусь женой, так и повезу…

– А когда обзаведетесь?

– Во-первых, давай обращаться друг к другу на «ты», а во-вторых, есть вопросы, ответы на которые известны только богу, – Радик вознес глаза к небу.

– А лет вам сколько?

– Судя по тому, что ты упорно обращаешься ко мне на «вы», выгляжу я не молодо. В принципе ты права. Мне уже двадцать семь лет.

– Ну, что ты. Для мужчины это совсем немного.

– Для мужчины да, а для лейтенанта я уже старик…

– Долго учился?

– Ага. На второй год на каждом курсе оставался… Но это еще ничего, один мой погодок в этом году школу только что окончил. Всем второгодникам второгодник…

– У каждого своя судьба, – сказала Лара.

Ее слова прозвучали слишком серьезно для ситуации, которую создал Радик. Похоже, она действительно поверила, что Радик оставался в училище на второй год… В принципе это возможно – отчислили раз, на следующий год восстановился, отчислили два – через год снова в строй. Но это было возможно на других факультетах, но только не там, где учился он. В спецназ второгодников не берут…

Электричка подходила к Листьевке, когда Лара пригласила его к себе на огонек.

– Чаю с дороги попьем… – сказала она и стыдливо отвела в сторону глаза.

– А мама не заругает?

– Я одна живу…

Лара глянула на него с робким намеком на пикантные обстоятельства, которые могут возникнуть, когда мужчина и женщина остаются наедине в замкнутом и располагающем к общению пространстве…

Радик четыре года отучился в училище. Большой город, голодные курсанты, доступные и не очень девушки… Хлебнул он бурных страстей. На четвертом курсе у него был роман с девушкой, у которой была небольшая, но собственная квартира. Они жили как муж и жена. Она строила серьезные планы на будущее, а он… Не было любви, потому и не позволил он связать себя узами брака. Насилу вырвался из уютного гнездышка, в котором прожил больше чем полгода. Как подумает об этом, так стыд сухим комом к горлу подкатывает. Жил с Раисой, пользовался ею, а потом бросил ее… Оправдывал себя тем, что до него она жила с другим курсантом, который выпустился еще в девяносто третьем. А до этого был другой старшекурсник. Сейчас Рая живет с курсантом, который окончит училище в следующем году. По сути, она была эстафетной палочкой для курсантов. И Радик был бы лопухом, если бы женился на ней. Оправдание было, но, как ни крути, чувство стыда оно не сглаживало…

Лара ему всего лишь нравится, и то не совсем. Есть лишь симпатия, которая вряд ли перерастет в серьезное чувство. Скорее она перерастет в антипатию… Так стоит ли связываться с ней?..

– Ну так что, зайдешь? – вымученно улыбнулась она. – Вещи свои оставишь, а как в части устроишься, так и заберешь…

На счет вещей она была права. В часть с ними тащиться не хотелось: там его никто не ждет, приткнуться первое время будет некуда. Но Лара говорила об этом так, как будто знала, какая это морока носиться с вещами по части… Может, не первого лейтенантика привечает. Может, она такой же переходящий вымпел, как Рая, которую он бросил…

– А чай какой, индийский или турецкий? – шутливо спросил он.

– Хороший чай.

– Ну, если хороший…

Лара жила недалеко от станции. Необыкновенно зеленый квартал, двухэтажный дом с одним подъездом, уютный тенистый дворик с пышными палисадниками. Квартира старая, с маленькими комнатками и крохотной кухней. Но вопреки ожиданиям здесь было сухо и комфортно. На улице жара, но плотный навес из дикого винограда перед окном и толстые стены сдерживали ее натиск и не впускали в дом. Мебель старая, характерный запах рухляди и старых вещей присутствовал, но чувства дискомфорта не вызывал. На стенах свежие обои, пол из добротных плотно пригнанных досок. Совмещенный санузел в кафеле, белоснежная ванна… Уют и прохлада. Порядок, но чистота не совсем идеальная. Радик обнаружил налет пыли на кухонном столе, на подоконнике. И нерадивость хозяйки здесь вовсе ни при чем. Пылевой слой достаточно плотный – в новой квартире такой налет может образоваться за месяц, здесь же множество старых вещей, отчего пыль образуется быстрей. Но в любом случае хозяйка отсутствовала не меньше двух недель. И в доме за это время никто не прибирался… И тем не менее здесь все равно комфортно. Приятное ощущение. А если чистоту навести, совсем здорово будет…

Лара сама заметила пыль, засуетилась.

– Извини, меня здесь долго не было. К отцу ездила, он в Казани живет… Мама здесь, он там… – опечаленно вздохнула она.

Судя по всему, мать и отец в разводе, но Радика такие нюансы не волновали.

Лара провела его в одну из трех, самую маленькую комнатку. Старинный шкаф с овальным пожелтевшим от времени зеркалом, железная кровать с круглыми набалдашниками на спинках, тумбочка, покрытая белой кружевной салфеткой, половичок на полу, скромные, но накрахмаленные занавески на окнах, на стене репродукция знаменитой васнецовской «Аленушки» в крашеной раме… Внешних следов мужского присутствия не наблюдалось. Радик не искал их, но его все замечающий взгляд обязательно бы выхватил торчащие из-под кровати тапки, грязные носки на нижней поперечине, еще на тумбочке мог стоять пузырек от «Шипра», например. Но не было ничего такого.

– Здесь можешь оставить свои вещи… Если хочешь, я могу сдать тебе эту комнату… – сказала она и смущенно отвела взгляд.

Судя по всему, она сомневалась, что если Радик снимет эту комнату, то будет спать в ней. Для этого была более просторная комната, с более современной двухместной кроватью…

– Я подумаю…

Окончательного ответа он ей не дал, но уходил от нее с чувством, что за спиной у него есть уютный домашний тыл. Определенно опасное ощущение для закоренелого холостяка. Так и до привязанности недалеко… Уж лучше по вражеским тылам ходить, минировать и взрывать ракетные установки… А если и то, и другое?..

Поселок Тихово был обычным населенным пунктом. И размещенная на окраине воинская часть внешне ничем особым не выделялась. Ограда из бетонных плит с колюче-проволочной окантовкой верха, контрольно-пропускной пункт с пологой крышей, свежевыкрашенные железные ворота с красными звездами, но без символики рода войск или хотя бы вида вооруженных сил.

На КПП Радик подошел к окошку дежурного, предъявил предписание. Прапорщик лет тридцати с плоским утиным носом проявил повышенное любопытство, вышел к нему.

– А-а, лейтенант… – с плохо скрытой насмешкой начал он, но взгляд вдруг прирос к орденской планке. Тон сразу же изменился. – Здравия желаю, товарищ лейтенант…

Командир части принял Радика не сразу. Пришлось с полчасика помаяться в приемной. Открылась дверь, из кабинета вышел худощавый поджарый майор в щеголеватом камуфляже. Скользнул по Радику безучастным взглядом, прошел мимо. Он явно куда-то спешил…

Радик зашел в кабинет комбрига.

– Товарищ полковник, лейтенант Улич прибыл для прохождения дальнейшей…

Командир остановил его характерным для данного случая движением руки. Дескать, доклад совсем не обязателен… Но Радик-то знал, что эта видимая небрежность обманчива. Попробовал бы он зайти сюда, не доложив о своем прибытии… Впрочем, командир не производил впечатления штабной крысы.

– Лейтенант, для прохождения службы… – в раздумье изрек он. – К нам обычно из училищ не присылают. Значит, не совсем обычный лейтенант… Три звездочки. За что?

– Афганистан.

Радик и сам знал, что в бригаду специального назначения берут уже послуживших и успевших отличиться в деле офицеров. Но ведь он уже девять лет в армии, и боевого опыта у него хватает. Он сам напросился в эту часть, и ему не отказали.

– Где и когда?

– Гардез. Два года – с восемьдесят шестого до самого вывода. Разведрота десантно-штурмовой бригады, на срочной – командиром отделения, на сверхсрочной – старшиной… В Союзе прапорщика получил, затем военное училище…

– После сверхсрочной – военное училище… Это хорошо, значит, служить хочешь.

– Хочу.

– Редкое по нынешним временам качество. А времена неспокойные, скажу тебе. Да сам должен знать. Осетия с Ингушетией, Приднестровье, Абхазия… Чечня опять же, война там идет, оппозиция против Дудаева. Как бы нас туда не кинули. Сам понимаешь, лейтенант, если что, мы в первых рядах пойдем…

– Я все понимаю, – кивнул Радик. – Поэтому я здесь…

– Замечательно…

Командир бригады направил его к командиру третьего батальона. Им оказался тот самый поджарый майор, которого Радик видел в командирской приемной. Высокий лоб с углублением посредине, щетинистые брови, небольшие глубоко посаженные глаза, острый подбородок.

Он также оборвал доклад Радика о прибытии. С широкой улыбкой подал и крепко пожал руку, представился.

– Майор Линьков, Василий Олегович… Прошу!

Он показал Радику на свободный стул. Спросил про ордена, про Афган… Оказалось, что он и сам бывал там же, два года сразу после военного училища.

– Лет тебе сколько? – спросил он у Радика.

– Двадцать семь.

– Совсем большой. Из призывного возраста, считай, вышел… Какие постройки строго ориентированы по сторонам света? – неожиданно и строго спросил он.

Вопрос из курса ориентирования на местности, необходимого разведчику, как волку ноги. Вопрос, может, и сложный для кого-то, но только не для Радика. Он даже немного обиделся.

– Церкви, мечети, синагоги… Алтари христианских церквей обращены на восток, католических костелов – на запад, двери синагог и мечетей обращены к северу…

Радик мог бы продолжать и дальше, но комбат его оборвал.

– Женат? – спросил он.

– Нет.

– Дети?

– Нет.

– Хорошо…

Радик решил, что Линьков закончил экзаменовку, но не тут-то было.

– Боевые характеристики «КПМ-1»? – снова неожиданно спросил он.

– Подрывная машинка «КПМ-1» предназначена для дистанционного приведения в действие взрывных устройств. Дает ток напряжением полторы тысячи вольт, может взрывать до ста последовательно соединенных электродетонаторов, вес – один килограмм шестьсот граммов…

Радик думал, что в этот раз комбат подтвердит правильность его ответа, но тот даже бровью не повел. И снова перевел стрелки разговора на личную тему.

– На сверхсрочную в Афгане зачем остался? Долг-то свой ты на срочной выполнил… Только честно, подзаработать хотел? – доверительно улыбнулся он.

– И подзаработать тоже. У меня брат младший и две сестренки, все в школе тогда учились, а родители не очень зарабатывали. Им помогать нужно было…

– А сейчас нужно?

– Да, в общем-то, нет, – пожал плечами Радик.

Загрузка...